Долгие годы считал, что смогу его закончить. Но больше пятнадцати не пишу стихов. Наверно, навсегда останется таким, каким был сделан в 1992.

Город. Полночь. Средневековье.
Мрак и холод узеньких улиц
Бесконечной текут рекою,
Жуткой властью своей любуясь.

Двери заперты. Сомкнуты ставни.
Ветер воет. Грядёт ненастье.
Крепко втиснуты в стену камни,
Но боюсь полнолуния власти.

Неуютно мне. Кутаюсь глубже
И до боли смыкаю очи.
Кем невидимым я разбужен
И застигнут в напасти ночи?

Шорох. Чудится? Спать скорее!
Утро – время надежд и веры.
Мышь карабкалась по галерее,
Мысль искала во тьме химеры.

Шорох!
Ужас!
Слова молитвы
Губы шепчут с пустым усердьем.
В галерее шаги по плитам,
Полы платья скребут по тверди.

Спать! Забыться. Скрежещут окна.
Может воры? Сомкнуть бы вежды.
Всё пригрезилось, шумы смолкли.
Плеск! Как будто пали одежды.

Кистям зябко. Огниво. Свечи.
Дрожь. Походка моя нетвёрда.
Отблеск тени по стенам мечет,
Свету тьма уступает гордо.

Ноют пальцы. Засов недвижим,
Но ему не могу я верить.
Стонут мышцы – и ржавым, рыжим
Отвечают им стоном двери.

Ветер, блики и – меркнет пламя.
Луч луны поёт, побеждая.
Вот! Прикрытая лунной дланью
Дочь кухарки стоит нагая.

Взгляд прикован к лунному диску,
Руки кожу ласкают мазью,
Ей весь стан, как дождём, опрыскан
И, как сетью силка, повязан.

Поры жадно бальзам вбирают.
Исступлением тело влекомо.
Бьётся. Дышит. Изнемогает.
В сердце трепет – она невесома!

Боже!
Это же ведьма!
Боже!
Не оставь меня, Боже милый!
Я так немощен и ничтожен,
Сбереги меня, дай мне силы.

Крестное сотворить знаменье,
Но раздавлен тяжестью дикой.
Дай мне Духа! Дай мне терпенья!
Я пропал… Я срываюсь в крике.

Обернулась. Зрачки бездонны.
Прирастают стопы к ступеням.
Лёд в спине. Истекают ладони.
Нет ни духа во мне, ни терпенья.

Улыбается. Здравствуй, книжник!
Ты не спишь в полнолуние, в полночь?
Раз уж ты не монах, не подвижник,
Может, просьбу мою ты исполнишь.

Привести мне велели гостя.
Предстоит нам полёт далёкий.
Там могильные сложены кости,
И трепещет там дуб высокий.

Полетим мы на славный Шабаш,
Где пируют Луна и звёзды.
Гость нам нужен сегодня, дабы
Был для жизни другой он создан.

Ты вернёшься домой невредимым.
Нет корысти нам в твоей крови.
Взор и сердце нам необходимы.
Кровь? Она всегда наготове.

Пасть на плиты, крестяся и каясь,
Биться грудью раскаинья полной…
Чуть дыша, по ступеням спускаюсь
И беру её руку безмолвно.

Мыслей нет. Сердце такт отбивает.
Створ окна. Где-то город незримый.
Хлад в лицо. Дом затих. Мы взмываем!
Шпили башен расходятся мимо.

Город с нами прощается смрадом.
Тучи морщат и мучают небо.
И оно прорывается градом.
Я не жил.
И не мыслил.
И не был.

Пронеслись. Воздух тих и прозрачен.
Пью его, словно жаждущий воду.
Тучи блекнут. Диск полон и мрачен,
Тёмной ночи и тучам в угоду.

Вниз стремимся. Луг залит тревогой.
Беспокойны поля. Но река безмятежна.
Я ль летел этой странной дорогой
В неизведанность и неизбежность?

Вот он дуб на пустынном утёсе.
Вон ведьмы, вон кости. Мы пали.
Ну и тяжесть! Я буду здесь гостем.
Эти кости не ими бывали?

Визгу ведьм нет сравненья. Мне душно.
Так устал, что не чувствую страха.
Листья дуба трепещут недужно.
Лучше страх, лучше пытки и плаха.

Я здесь нужен. Но кажется неждан?…
Кто-то чёрный мне машет рукой.
Он до жути радушен и нежен,
Но я отдан ему с головою.

Пустота! По его мановенью
Я, подобно собаке покорной,
Опускаюсь у древа под сенью,
Ранят кожу горбатые корни.

Нетерпение! Сумрак лунный.
Обмер дуб, ожидая событий.
Погружённый в покой безумный
Грезит чёрный мой повелитель.

Миг! Как намертво скованы ведьмы.
Крик совы. Робкий листьев шелест.
Чу! Движение. Не умереть бы,
В мягких травах прахом развеясь.

Разбредаются ведьмы по кругу.
Шаг. Качание. Начался танец.
Бьются в такт их медовые груди,
В станах выточен смуглый румянец.

Пляшут в ярости тёмные лона,
Плачут бёдра, сплетённые ритмом.
Блеск Луны, как седая корона,
Сень голов, оттеняя, багрит им.

На ветру тихо волосы плещут.
Веют мягко. Жар сушит мне губы.
Сердце в темя колотит. Кровь хлещет,
Рвёт на части, изводит и губит.

Истомляясь, цветы под дурманом,
Опьянённые лижут мне ноги.
Есть ли Бог? Или жалким обманом
Стянут ум мой в зловещем чертоге?

Захлебнувшись, как огненной пеной,
Я не вынесу плавности линий…
Их движенья, уже не степенны,
В пляске бешенной воспарили.

Дайте воздуха! Звёздный отсвет,
Как серебряных искр отраженье,
По телам их бесстыжим льётся
Бледным духом, Бесплотной тенью.

…

19 – 23 августа 1992 года