Исаак Дан 
1995Чёрным мерилом чёрт
Нас мерит.
Веришь ли ты еще
В тот берег,
Круглым отвесом крут
И сточен?
Крутиться, катиться круг,
Ждём очень.
Чую я, чую — ещё
Я честен.
Чертится, вертится чёрт
На месте.
Пусть этот берег далёк,
Пусть близок,
Тот, кто находит исток,
Тот низок.
Веришь – не веришь, путь
Твой — этот,
Режет и плавится ртуть
Ответом.
Где-то в середине 90-х.
Исаак Дан 1995Музыка песчаных городов
С каплями тягучими песка,
Кропотливых стоила трудов,
Растворилась в ней моя тоска.
Зеркала ленивые морей
Раздувает свежий ветерок,
Подмывает стены крепостей,
Сохнет, осыпается песок.
Но стоят недолгий сладкий век
Капли бастионов и дворцов,
И поют, и слышит человек
Перезвон песчаных голосов.
Мне бы так стоять недолгий век,
Мне бы петь вполголоса, но так…
Пусть, хоть на минуты, не навек
Стать стеной под плесками атак
Волн морских, бегущих напрямик,
Точащих по капле башен звук…
И тягучей каплей быть на миг,
Вниз скользящей из сомкнутых рук
Замки укрывает, красит ночь,
Жмёт прибой, их смоет до утра.
Гаснет день, и ухожу я прочь,
Строить замки бросить мне пора.
Но, не знаю, дурь ли, прихоть, блажь,
Музыка ль песчаная виной,
Верю я песчаный стойкий страж
Выживет и выдержит прибой.
Блажит, знаю, только детвора
Тем, что размывает до утра.
Но, пока грызёт меня тоска,
Буду строить замки из песка.
Середина 90-х.
Исаак Дан 1995Мышь воровата и пуглива,
Кошки резвы, змеи гибки,
Навозный жук бесчувствен,
Напротив: остр кинжально нюх собаки.
И ноги страуса и цапли
Одинаково уместны.
Крот создан для рытья,
петух для драки,
Кит для воды морской,
не пресной.
Прекрасна целесо-
образность,
Повсеместно
Царит она, храня от разрушенья,
Но порою
шутит шутки,
Все так же сообразно цели.
Стриж не может
Взлететь с площадки ровной.
Любое приземленье
Таит опасность смерти.
И уродлив
Стриж на плоскости.
Он хуже
утки
На суше.
Та,
крякая и бабисто шагая
Размашисто,
Еще хоть как-то может
Перемещаться.
И, – наблюдая, улыбнись, –
И даже
Не диво – ей залюбоваться,
Пусть не грациозна,
Но трогательна.
Этот жалок.
Он может ползать
И бессильно бить крылами,
Кататься по земле,
отчаянно кричать,
Но что проку
В громких криках глупой птицы,
Нелепых и беспомощных?
В чем же штука?
Стриж создан для полёта.
И, чтобы разобраться
и не судить столь строго,
полетом надо их
поин-
тересоваться.
И что же?
Каков полёт стрижей?
Их полёт прекрасен.
Лишь бликам молний,
отсветам зарницы,
Огню свечи
возможно с ним сравниться.
Воплощение движенья
Их тело.
С воздухом родниться
Парит, кренит, летит
Шальная птица,
Меняя направленье
беззаботно.
В ней не увидишь тяготы полёта,
А только – быстроту
и наслажденье.
Их до того порывисты
движенья
Что глаз не может
Ими насладиться
И отстаёт в усталости.
Для таких полетов
Стрижи из нор
Бросаются,
как в пропасть,
На вольный воздух,
Где их совершенство
достигает
Неоспоримой мощи.
А, налетавшись,
вновь в нору ныряет
Отшельник-стриж.
Бог, не дай им промахнуться…
Себе придумал сон.
Мне снился стриж-птенец,
Распластанный на ровности,
Упавший, не разбившись.
Я, подходя, отсрочил
его конец.
Повсюду были крысы.
Крысы были шустры.
И разбежались.
Ждали моего ухода.
Я замер.
Стриж
Был для них добычей
ничтожной.
Они смеялись над его
нелепым устроеньем.
И думали:
зачем такой
Был создан.
А, может, думали: здесь
Тебе не воздух,
налетался,
Хватит.
Здоров ты был махать крылами бесполезно
Пока мы честно разгребали мусор.
Мы, крысы,
в полях,
В лесах, в земле, в болоте
Всюду живы.
И
из всех животных
Последними мы
вымираем.
Ты ж
из нас животных
Всех нелепей.
Барахтаться под небом, что за радость?
И стрижёнок
Беззащитным плачем и прихлопываньем крыльев
Подтверждал их
мыслей верность.
Великодушный,
я, конечно,
Был должен
взять его с собой,
Чтоб вырастить
в условьях безопасных.
Но подумал:
Никогда красы полёта он не узнает вновь.
Здесь было холодно, и наступала осень,
И скрылись все стрижи до холодов.
Но я его поднял,
и вверх подбросил.
Он разобьётся.
Не велик размах.
Он ранен.
Он устал.
Он разобьётся.
Разобьётся!
Одинок, не выучен и мал.
Он разобьётся!
Как не горько!
Разобьётся!
Быть может, я жесток.
Но знаю наперёд,
Как тяжко жить землей,
В душе храня полёт.
Середина 90-х.
Исаак Дан 1995В тумане ветерок
Ласкает дальний берег.
Воркует горлица.
Быть может это ты?
Кто выйдет за чертог,
Захлопнет дверь и вверит
Полночным голосам
Себя до темноты?
Ослепну, поскользнусь,
И по руке осколок
Кроваво проведет
Границу снов, а ты,
Воркуя улетишь
К далеким небесам,
И я тебе воздам
Хвалу, в душе тоскуя.
Неверно, перечеркнут
Взмах сизых крыльев –
Горлица, прощай!
Что было? Что прошло?
Туман и ветер были.
Немного дотемна,
И кто-то вышел прочь.
Как это рассказать?
Начну с начала все же.
Неясный сумрак. Даль.
И зеркало реки.
Туман рябит, и тоже
Рябится на воде.
Сиза моя печаль…
Я с ветерком лечу.
С рекою я тоскую.
Играю в прятки с днем,
Напарник мой туман.
А что же горлица?
Опять она воркует.
Хоть я не верю снам,
Но это не обман.
Воркуй же, горлица!
Веди меня, воркуя!
Под ворохом вранья
Найди меня! Взметни!
Седой туман. Река.
Тебя, тоскуя, жду я.
В домах, что за рекой,
Зажглись уже огни.
Середина 90-х.